Первые немецкие военнопленные.

Первые немецкие военнопленные.
Лето 1941 года.

«Помню первые дни войны и первых немецких пленных. Папиросы, которыми их угощали наши красноармейцы; сало и хлеб, которые им охотно давали. Для наших бойцов противник, не имевший в руках оружия, переставал быть врагом.

Под Тарнополем молодой советский летчик с чувством большого удивления рассказал нам непонятную для нас историю. Был сбит немецкий самолет. Летчик приземлился недалеко от нашего аэродрома, в расположении наших частей. Наш летчик подошел к нему спокойно, с добродушной улыбкой. Побежденный противник уже не был для него врагом. А немец выждал пока летчик подошел к нему на расстояние двух шагов, и тогда торопливо выхватил револьвер и выстрелил. Беспомощно поникла рука советского летчика…

Редкие пленные (главным образом танкисты), которых я видел в первые месяцы войны, держались самоуверенно, считали, что с ними приключилась неприятность, но что не сегодня завтра их освободят наступающие части. Один даже предложил командиру полка сдаться на милость Гитлера: «Я гарантирую всем вашим солдатам жизнь и хорошее содержание в лагере для военнопленных. А к рождеству война кончится, и вы вернетесь домой». Среди этих военнопленных были рабочие.

В начале войны у наших бойцов не только не было ненависти к врагу, в них жило некоторое уважение к немцам, связанное с преклонением перед внешней культурой. Это тоже было результатом воспитания…

Помню тяжелый разговор на переднем крае с артиллеристами. Командир батареи получил приказ открыть огонь по шоссе. Бойцы не двинулись с места. Я вышел из себя, назвал их трусами. Один мне ответил: «Нельзя только и делать, что палить по дороге, а потом отходить, нужно подпустить немцев поближе, попытаться объяснить им, что пора образумиться, восстать против Гитлера, и мы им в этом поможем». Другие сочувственно поддакивали. Молодой и на вид смышленый паренек говорил: «А в кого мы стреляем? В рабочих и крестьян. Они считают, что мы против них, мы им не даем выхода…»

Конечно, самым страшным было в те месяцы превосходство немецкой военной техники: красноармейцы с «бутылками» шли на танки. Но меня не менее страшили благодушие, наивность, растерянность…

Впервые я увидел ненависть к врагу, когда наши части при контрнаступлении под Москвой заняли сожженные немцами деревни. У головешек грелись женщины, дети. Красноармейцы ругались или злобно молчали. Один со мной разговорился, сказал, что ничего не может понять — он считал, что города бомбят потому, что там начальство, казармы, газеты. Но зачем немцы жгут избы? Ведь там бабы, дети. А на дворе стужа… В Волоколамске я долго глядел на виселицу, сооруженную фашистами. Глядели на нее и бойцы… Так рождалось новое чувство, и это предрешило многое.»

Из дневников Ильи Эренбурга. 1941-1945 гг.

Добавить комментарий
* Все комментарии проходят модерацию